В связи с тем, что я не умею, нет, НЕ УМЕЮ, писать флафф, я решила что-нибудь перевести... Но все фики как на подбор оказались по 400 слов
Так что хочу подарить два фика - один малюсенький флаффный фиклет, а второй - дарк
Может мне повезет, и хоть один понравится...
Каин
Автор: Cinnamon aka Хитринг
Пейринг: Лаванда/Парвати, Падма/Лаванда
Рейтинг: R для искушенных в дарках и NC-17 для слабонервных.
Жанр: angst, darkfic
Саммари: Любовь, доходящая до фанатизма, способная сподвигнуть на предательство.
Дисклеймер: Тут еще что-то осталось для Роулинг?
Предупреждение: смерть персонажа, дарк и прочие радости жизни. А, кстати, фемслэш еще, но почти никакого графического описания, все мило и шоколадно.
*
читать дальше
''Одни пишут о сомнении и неведении.
Другие – о бессмысленности и покое.''
Энн Райс, ''Витторио-вампир''
''For all that it's worth
The blood on my hands
Is the blood of divinities
And all that is lost''
Tiamat, ''Cain''
Я не хочу умирать... Мама, мамочка...
Я не буду лгать. Больше незачем лгать. Мои колени дрожат, замерзшие подушечки пальцев почти ничего не чувствуют. Я сползаю по влажной стене этих чертовых подземелий и закрываю глаза.
Теперь ты должна ненавидеть меня. А еще вчера покрывала легкими поцелуями мои щеки и согревала мои пальцы в своих теплых ладонях. Я любила тебя, была глупа и отчаянна, а ты, каждый раз прикасаясь губами к моим губам, не видела подмены.
Ведь ты тоже любила. Не меня.
А я ненавидела Парвати; ее блестящие волосы, глаза цвета миндаля и длинные пальцы. Каждый раз, когда я смотрела в зеркало, мне хотелось уничтожить этот кусок гладкого стекла, разбить об него кулаки в кровь, чтобы руки изменились до неузнаваемости. Я была всего лишь отражением сестры, копией, тенью, и всем сердцем ненавидела ее и вашу сладкую, приторную, как засахарившееся варенье, любовь, такую яркую и заметную, как конфетти из рождественской хлопушки.
Я помню вас в ванной старост, как ты целовала ее розовые губы, а ее проворные пальцы блуждали по твоему телу; вы смеялись и подкидывали вверх переливающиеся пузырьки мыльной пены, а я стояла, спрятавшись за шкафами для одежды, не в силах сдержать предательские слезы.
Вы были безрассудны и бесстыдны – вы делали это на парте в заброшенных классах и на холодном полу Астрономической башни, вы с нежностью сплетали пальцы под тяжелой алой скатертью в Обеденном зале, целовались украдкой за спиной профессора Трелони в кабинете предсказаний и осыпали друг друга лепестками цветов, спрятавшись за оранжереями Гербологии. А мне оставалась лишь кусать губы да сжимать кулаки так, что на ладонях оставались красные полумесяцы от ногтей.
Я помню, как застыла у распахнутой двери какого-то класса. Моя гордость, от которой остался лишь пепел, велела мне уйти, но все же стремление увидеть тебя, пусть и в чужих объятьях, одержало верх... Я могла представить, что те губы и пальцы, что ласкают тебя – мои, ведь мы с ней были похожи до боли, до дрожи в коленях. Я с трудом держала учебники в ослабевших враз руках, возбуждение накатывало волнами, и я боялась хотя бы моргнуть, чтобы не упустить ни мгновения. Но вдруг чья-то теплая ладонь накрыла мне рот.
- Нравится? - шепнули мне на ухо.
Я промычала нечто нечленораздельное и попыталась вырваться. Но потом в ушах прозвенело тихое ''Stupefy'' и на глаза опустилась теплая, словно пуховое одеяло, темнота. Я очнулась только сидя на полу в подсобке для метел, а рядом, облокотившись на шкаф с квиддичными мантиями, гордо стояла Панси Паркинсон.
Я быстро согласилась на ее предложение – слишком уж велика была награда. Целый мир за одну небольшую татуировку, свет в сердце за рабство.
Я плохо помню часы, проведенные в библиотеке, тяготы тренировок на лабораторных мышах из кабинета Макгонагалл – все это пролетело незаметно. Но зато так отчетливо въелось мне в память то, как тело моей сестры изгибалось под неестественными углами, как она кричала от боли и молила о пощаде. Я глотала слезы, и как молитву повторяла свое ''...Crucio! Crucio, crucio...'', наблюдая за тем, как страдает ее душа, как ломается ее тело, подобно марионетке с оборванными нитками. Я обвиняла ее во всем: в том, что никогда не была так удачлива, как она, в том, что ты, Лаванда, никогда не любила меня, в том, что мы похожи, как две капли воды, и даже в том, что я попала в Рэйвенкло, а не в хваленый Гриффиндор. Это она была виновата во всем, а я ни о чем уже не жалею. А потом глаза моей сестры расфокусировались, из уголка рта потекла дорожка кровавой слюны, и она безвольным мешком осела на землю у Запретного леса. А мне осталось лишь сжимать зубы от адского жара в левом предплечье...
Я кое-как спрятала ее и не оглядываясь, побежала в замок. Я знала, что завтра ее найдут и отправят прямиком в больницу Св. Мунго, где одна и проведет остаток дней, рефлекторно содрогаясь в конвульсиях и размазывая слезы и слюни по хрустящей, накрахмаленной подушке. А меня... Меня, наверное, ждет Поцелуй. Я буду сидеть в большом зале, бессильно сжимая пальцами твердые подлокотники своего стула, и даже если все волшебники Визенгамота прикажут мне поднять взгляд – я не посмею. Смотреть им в глаза и понимать, что в твоих теперь горит только ненависть?
Но Парвати получила по заслугам, а меня ждала ты, моя Лаванда. Я плакала, когда вдыхала аромат твоих светлых волос, а ты гладила меня по спине, говоря, что все будет хорошо, так и не понимая, что мне никогда не искупить этот грех. Я помню, как целовала тебя, краем глаза замечая каким непривычно-красным было покрывало, на котором мы лежали. Я захватывала ртом твой сосок, а ты царапала ногтями мою спину и шептала чужое имя, царапая этим и мое сердце.
А утром из окна я увидела темные силуэты на серой весенней земле, поблескивающей на солнце островками прошлогодней травы.
Они многих убили, но тебя оставили в живых.
Я помню, как стояла, прижавшись спиной к мокрой стене, рядом с той норой, в которую тебя посадили. Там бегали пищащие крысы, с потолка капала грязная вода, падая на твои светлые волосы.
За нами охотятся авроры, и я знаю, что сейчас они уже здесь.
Но ты сидишь на холодном каменном полу и считаешь... Я знаю, ты считаешь минуты. Если ты нигде не ошиблась, то скоро полночь... Совсем скоро. Я знаю, тебе кажется, что в полночь произойдет что-то сверхъестественное. Как в сказках. Тик-тик-тик, полночь, карета превратилась в тыкву, а лошади - в мышей. Надо всего лишь дожить до полуночи и, может, твоя изорванная, сломанная карета превратится в золотистую, свежую, спелую тыкву. Осталось лишь подождать...
- Лаванда... - мой тихий голос разрезает эту вязкую тишину. Но ты сидишь, уставившись в серый пол. Слишком больно было бы для тебя сейчас встретить взгляд моих глаз.
- Уйди, оставь меня.
- Лаванда, ты должна знать, что у меня на предплечье – Метка; я не могла иначе, пойми... - я замечаю, что тебе нет до меня никакого дела. Для тебя осталась лишь пустота и... минуты до полуночи.
- Плевать, Парвати, сколько осталось?
- Что? - неужели они тебе еще не сказали? Не сказали, что я – не твоя Парвати, а предательница Падма, отражение, тень. Предатель... предатель, предатель.
- Сколько осталось до полуночи?
Шорох. Ты не смотришь, но знаю, что ты чувствуешь, как я вскидываю руку, рукав отодвигается, обнажая Метку, и смотрю на часы.
- Тринадцать минут, - надо же, чертова дюжина. Ты всегда любила Предсказания, правда? Ты сможешь увидеть отражение будущего в грязной воде на полу, погадать на криках боли, что раздаются отовсюду, а не на кофейной гуще?
- Уйди. Оставь мне тринадцать минут тишины.
Вздох, скрип решетки и... вот она, твоя тишина, Лаванда.
Ты сидишь на холодном полу, обхватив руками колени, и слегка раскачиваешься в такт минутам. Всего лишь дожить до полуночи...
Слышны какие-то голоса за углом. Может, это твоя спасительная помощь, Авроры прорвались к подземельям, а может, это Упивающиеся пришли приносить свою жертву Смерти.
Я бы хотела найти в себе силы и сказать, что мне уже все равно. Я – Каин, братоубийца, предатель, предатель, предатель... Я должна быть наказана.
Я не хочу умирать... Мама, мамочка...
Я слышу, как ты все считаешь: шесть, пять, четыре, три, два...
Полночь.
Подземелья наполняются светом и звуками.
Что это? Смерть или помощь?
Ты не знаешь.
Я тоже не знаю, хотя мне уже все равно.
Но полночь.
Карета превратилась в тыкву.
=========================
Бессоница
Название: Insomnia
Автор: rubykate
Перевод: Cinnamon aka Хитринг
Оригинал http://girlsdormitory.slashcity.net...ory.php?sid=524
Жанр: fluff, romance
Саммари: Лаванда не может уснуть, но Парвати оказывается под рукой...
Дисклеймер: Роулинг имеет
Написано для justme на Secret Springtime Challenge
Примечание: Dugbogs у меня превратились в Болотных Кровососов, хотя мне в голову приходили такие переводы, как Болотососатели О_о, Трясинное Вымя и пр. Прошу меня за это простить, и если у кого-то есть более приемлемое название, я с радостью изменю
*
читать дальшеЛаванда замирает, когда Парвати гадает ей по чаинкам на дне чашки и объявляет, коротко, но по существу: ''Боюсь, этой ночью тебе не уснуть.''
Вероятность того, что Парвати не права уж слишком невелика – она получила высший балл за последние три контрольных по Предсказаниям, и к тому же она недавно предвидела, что они столкнутся лицом к лицу с каким-то грозным монстром, а прямо на следующий день Хагрид показал им Болотных Кровососов!
Лаванда ворочается в постели и никак не может уснуть, она изучает потолок над головой и пытается вспомнить хоть один способ заснуть. Они глубоко вдыхает и пытается посчитать прыгающих в темной пустоте под опущенными веками Корнуэльских пикси.
Град гулко стучит по оконным стеклам, в унисон шуму в ее голове. Сначала Лаванде жарко, потом холодно, а после она ощущает лишь легкий дискомфорт. Она закрывает глаза, отчаянно желая заснуть, и слышит чей-то шепот по другую сторону полога кровати.
- Не хочешь, чтобы я составила тебе компанию, пока тебя мучает бессоница?
- Это было бы неплохо, - тихо шепчет Лаванда в ответ, а Парвати забирается в ее постель, и задергивая полог за собой, заключает Лаванду в объятия.
- У тебя ноги холодные.
- Извини.
- Да ладно, все в порядке.
Там слишком темно, чтобы можно было чего-нибудь увидеть, но Лаванда чувствует, как Парвати прижимается к ней, как ее голая нога прижимается к ноге Лаванды, скрытой пижамными штанами. Лаванда непреднамеренно двигает рукой, чтобы узнать, что же такое одето на Парвати, и чувствует, что ее короткая футболка едва ли прикрывает бедра. Парвати слегка отодвигается, и Лаванда краснея убирает руку.
Она не успела заметить, как такое могло произойти, но вдруг Парвати поцеловала ее – или это сама Лаванда поцеловала Парвати? Не важно – главное, они поцеловались. Лаванда пытается сдержать смешок, и старается на сжимать пальцы на ногах от возбуждения. Руки Парвати находят ее собственные, и девушка заключает Лаванду в свои объятья.
Лаванда так и не заметила, что погрузилась в сон, до тех пор пока не открыла глаза утром. А Парвати уже проснулась и вернулась в свою постель.
- Ты вылечила меня от бессоницы! - взволнованно взвизгивает Лаванда.
- Ты не могла уснуть? - спрашивает Гермиона, поднимая глаза от книги. - Ты должна была разбудить меня – у меня всегда под рукой есть зелье от бессоницы.
- Метод Парвати превосходно сработал, но в любом случае – спасибо.
Лаванда встречает взгляд Парвати и хихикает.