Автор: wishing_wounds (http://wishing-wounds.livejournal.com)
Переводчик: Ammoral
Бета: Elga
Оригинал: http://community.livejournal.com/fanfic100/1914576.html
Разрешение на перевод: получено
Пейринг: Флёр/Гермиона
Рейтинг: PG-13
Жанр: romance
Краткое содержание: Нужно время, чтобы привыкнуть к тишине.
Примечание: переведено для Джу на Femmeslash Springtime Challenge 2006
Универсальное убежищеУниверсальное убежище
Впервые наши взгляды встретились, когда она была на четвёртом курсе.
Когда мы вслед за Мадам Максим вошли в Большой Зал, она выглядела очень недовольной, словно одно моё присутствие обижало её. Учитывая, что в те годы я была самоуверенна сверх меры, я не удивлюсь, если так оно и было. Молодость имеет свойство кружить нам головы, в конце концов. Весь вечер она пристально смотрела на меня, но когда я бросала на неё ответный взгляд, у неё сбивалось дыхание. Вейловские чары иногда действуют на женщин так же, как и на мужчин, так что я не особо задумывалась о её реакции в тот момент.
Однако мне пришлось задуматься после того, как я забрела в библиотеку и обнаружила там её, как всегда погруженную в учёбу. Она подняла глаза от пожелтевшего тома, лежавшего перед ней, и усмешка мелькнула на её лице, когда она поняла, что вокруг больше нет ни души. Будучи прижатой к полке, с её губами на моих, думать было трудно. А когда я пыталась поговорить с ней после, она напомнила мне, что мы должны были ненавидеть друг друга, и пожелала удачи на турнире.
Потом были ещё такие же встречи: в коридорах и ванных, а однажды даже за квиддичным полем, когда ей захотелось особо острых ощущений. Габриэль спросила меня раз или два, когда я причёсывала её, откуда у меня красные следы на шее и почему я часто возвращаюсь в нашу комнату вся растрёпанная. Она пыталась угадать, с кем это я обжималась в тёмных уголках, но она была ещё маленькая и называла имена только тех глупых мальчишек, к которым я бы не подошла, даже приставь мне нож к горлу.
Перед Рождественским Балом между нами возросло напряжение, и её губы были на волосок от моих, когда она призналась, что болгарский чемпион пригласил её и что в последнюю очередь ей хотелось бы идти одной. Я поцеловала её в щёку и сказала идти с ним, хотя бы чтобы произвести впечатление. Она вздохнула с облегчением, но потом спросила, с кем пойду я. Я, небрежно пожав плечами, ответила, что присмотрю себе кого-нибудь недостаточно сообразительного, чтобы заметить наши игривые взгляды через весь зал. Тогда она покраснела, а я поцеловала её, чтобы никакие тревожные слова не сорвались с её губ.
Месяцы пролетели как в тумане, но всё закончилось, когда Седрик Диггори был убит Тёмным Лордом. В её глазах стояли слёзы, когда директор произносил речь, и казалось, что она вот-вот встанет и закричит от вопиющей несправедливости всего происходящего. Если что и можно было сказать о ней, так то, что её страсть была и вдохновляющей, и пугающей одновременно. Настоящая гриффиндорка. Она накричала на меня в последний раз, когда мы были вместе в тот год, и упала в мои объятья, плачущая и разъярённая.
Потом я уехала во Францию, и, не считая нескольких писем, мы с ней совсем не общались, пока она не узнала о моей помолвке с Биллом. Она имела право злиться, но также знала, что мы не приносили клятв любви и не требовали преданности друг от друга. Мне было больно, когда она бросалась ядовитыми словами о моей внешности и акценте, а её снова доводило до бешенства моё присутствие.
Я правда любила Билла. Он был умным, красивым и неисправимым романтиком. Но когда я приняла от него кольцо однажды за ужином, я почувствовала, что совершила непростительное предательство по отношению к ней. Она стала враждебна к окружающим и всё время флиртовала с Рональдом, как будто пытаясь заполнить пустоту, которую я оставила в её сердце. Единственное письмо, которое она прислала мне из Хогвартса, просто сочилось неприкрытой злобой, хотя, слава богу, не вся она была направлена на меня. Тем не менее, я швырнула его в огонь, и в тот вечер Билл застал меня плачущей у камина.
Война изменила всё. Я наблюдала со стороны, как с ней происходят ужасающие изменения. Бездна одиночества, в которую она провалилась после поражения Вольдеморта, пугала всех, а вскоре она отказалась разговаривать с кем-либо, кроме Гарри и Рона, и это было не самое худшее.
Я, зная это, всё равно стояла на пороге её дома, в мантии, промокшей насквозь под безжалостными струями дождя. Лишь через десять минут после того, как я постучала, она открыла дверь, презрительно приподняв бровь.
Когда я спросила разрешения войти, она тихо выругалась на латыни, но сделала шаг назад, пропуская меня. Я немного испугалась, когда она заклинанием высушила мою мантию, а в ответ на мою попытку поблагодарить помотала головой и, закрыв дверь, похромала на кухню, сделав жест следовать за ней. Она села на низкий дубовый стол и предложила мне глоток Огневиски, стоявшего рядом, пожала плечами, когда я отказалась. Я смотрела, как она подносит стакан ко рту и делает маленький глоток; небольшой шрам на нижней губе был заметен даже в тусклом свете свечей.
- Зачем ты пришла?
- Все волнуются за тебя.
- А. - Она рассеянно поболтала Огневиски в стакане. - Так это благотворительная услуга?
- Нет… я просто хотела убедиться, что ты в порядке.
- Я в порядке, - огрызнулась она. – Я, черт возьми, всегда в порядке! А теперь говори, какого хрена ты здесь делаешь, пока я не вышвырнула тебя обратно под дождь.
- Мы с Биллом разводимся, - промямлила я, не зная, с чего начать.
Она посмотрела так, словно собиралась сказать что-то саркастичное и злое, но в итоге тихо произнесла:
- Мне жаль.
- Он не хочет жить с женщиной, которая постоянно читает старые письма у камина, вместо того чтобы готовить обед или разговаривать с ним.
- Мне он никогда не казался ревнивым.
- Прости, что пришла к тебе вот так, я не…
- Не извиняйся, Флёр. Я уже давно тебя за всё простила. Когда живёшь одна, только и остается что думать.
Она не хотела извинений, и я обнаружила, что мне нечего сказать. Я смотрела, как она допивает своё Огневиски. Неловкое молчание затянулось. Она выглядела так, словно не спала неделю или давно не ела нормально. Она ничего не сказала, когда я встала и включила её плиту, чтобы приготовить что-нибудь поесть. Я никогда не была экспертом в домашних делах, но при помощи магии уже через несколько минут поставила перед ней полную тарелку еды.
Какие-то эмоции промелькнули на её лице, словно она не знала, как отреагировать, наконец, она просто сказала: «Спасибо».
Я сидела и смотрела, как она ест, а потом всё-таки приняла её предложение и налила себе немного Огневиски. Она ела так, как будто забыла, как это делается, разбрасывая еду по тарелке и разрезая на слишком мелкие кусочки, прежде чем наконец положить в рот. Молчание было просто удушающим, но она не обращала на это внимания. Мне подумалось, что она слишком привыкла к тишине, и поэтому решила держать рот на замке, пока она не закончит.
- Я пойму, если ты решишь вышвырнуть меня обратно под дождь, но можно мне остаться здесь на эту ночь? Я не хочу идти домой и притворяться, что не замечаю его на другой стороне кровати.
- Разумеется. Я даже рада какой-то компании, после такого долгого времени.
Она отставила тарелку и поднялась, вероятно, чтобы взять запасные простыни или что-нибудь, что может мне понадобиться. Но когда она проходила мимо меня, я схватила её за запястье и притянула к себе на колени. У меня закружилась голова от облегчения, когда она жестко поцеловала меня, прикусывая мою нижнюю губу, как и в те былые годы, просто чтобы подразнить. С моих губ сорвался стон, когда её ноги обвили мою талию, руки вцепились мне в плечи и она углубила поцелуй.
Когда мы оторвались друг от друга, тяжело дыша, она покраснела и прошептала:
- Мерлин, как же я по тебе скучала!
- Я знаю. И мне нет прощения за то, что я сделала.
- Просто скажи мне, о чём ты думаешь прямо сейчас.
- Я думаю, что я люблю тебя, ’эрмиона. И люблю уже давно.
- Это всё, что я хотела услышать.
Два года прошло с того дня, как я пришла к ней домой под проливным дождём. По моему настоянию, она устроилась на работу в Министерство и теперь каждый вечер проводит, выдумывая отчёты по исследованиям, пока остывает её ужин. Ближе к полуночи она откладывает в сторону перо и выходит в гостиную, чтобы поговорить со мной за бокалом вина. Потом одна из нас засыпает на диване, а другая смотрит в окно на рассвет. Я, наконец, привыкла к тишине, заполняющей дом во время ужина и в одинокие часы перед рассветом.
Теперь только она имеет для меня значение, и я могу честно сказать, что с тех пор, как мы впервые встретились глазами, я знала, что мне суждено быть рядом с ней.
* * *
«Безмолвие – это универсальное убежище, следствие всех скучных рассуждений и глупых действий, бальзам от всех наших огорчений, желанный как после пресыщения, так и после разочарования».
Генри Дэвид Торо
Генри Дэвид Торо